Автор предлагает для внедрения в образовательные программы российских вузов по направлению подготовки «Журналистика» модельный курс академической подготовки журналистов Ireton Ch., Posetti J. «Journalism, fake news & disinformation: handbook for journalism education and training».
Статья представляет собой не исследование, но обзор англосаксонских подходов, направленных на терминологическое устранение проблемы опасного падения доверия к так называемым mainstream media под контролем USAGM.
В качестве обзора англосаксонских моделей медиалогии статья Килининой представляет значительный интерес.
Англосаксонская модель использует противопоставление термину дезинформация очередного англоязычного изобретения с претензией на мем «мисинформация».
Подразумевается «не создание, а только распространение ложной информации, при котором отсутствует намерение причинить какой-либо ущерб».
Критерий наличия умысла в намерении причинить вред в статье не приводится. Обычно закладываемый в диспозицию правовой ответственности, для целей журналистики критерий определяется наличием внередакционного аналитического звена в цепочке подготовки публикации.
Согласно нашим исследованиям, метажурналистика (внти-журналистика Алексея Пушкова) отличается дивергенцией (разделение труда) вместо конвергенции, оплатой на уровне занятости в сфере PR, ориентацией на ожидания психологически зависимого сегмента аудитории, искусственной релевантностью и расхождением релевантности с актуальностью.
Для метажурналистики создается искусственная agenda.
Инструменты fact-checking тоже не приводятся, только декларируется необходимость.
Мы полагаем, что доказательная проверка достоверности информации невозможна из-за подавления адекватной естественнонаучной концепции во всем научно-образовательном поле, по умолчанию заложенной в основу англосаксонской модели журналистики на основе системы презумпций и сопоставления не лжи с истиной, а двух альтернативных мнений.
Например, одной из презумпций является установка оценки качества статей: Россия агрессор и источник дезинформации. Соответственно статьи с описанием вакцины Sputnik-V блокируются или помечаются предупреждением «государственная информация» независимо от источника.
Авторы описанной в статье концепции исходят из феномена информационного беспорядка, существование которого доказывать не считают нужным.
Сотрудники МИА «Россия сегодня» и его международных структур на основании своей практики настаивают на том, что беспорядка нет и мир стал черно-белым.
Информации факта противопоставляется так называемая post-truth, рассчитанная на эмоциональное восприятие. Редкие события, не обязательно ложь или фабрикации, подаются как системное явление. Для эффекта верификации дается картинка события в другом месте и другое время, иногда несколько лет назад.
Политические fake-news наоборот, выходят в свет как правило с опережением события с признаками фабрикации.
Оба варианта post-truth и fake-news строго говоря дезинформацией не являются, потому что они возникают не случайно, а готовятся на основе скрининга Big Data приватного контента в система PRISM.
То есть инструмент манипулирования информацией выявлен и описан в том числе в ряде наших работ (Вакурова и Московкин) или группы Андрея Вырковского. Обзор Калининой направлен на то, чтобы увести внимание от фактов, вскрытых проведенными в России исследованиями.
По форме статья написана четко и ясно, проблема одна – в ее основе заложено не исследование реальности, а презумпция, как должно быть. Такой подход более характерен для англосаксов, чем русских в том числе в эволюционной генетике.
Мы обязательно будем на эту статью ссылаться как пример просветительской деятельности формата миссии-поручения, не подпадающей под диспозицию статьи о просветительской деятельности и не требующей согласования в профильных министерств при формальном отсутствии связи с иностранной организацией. Обзор сделан в России.
Калинина Н.В. Информационный беспорядок как глобальная проблема, поиск путей решения: международный опыт // Глобалистика-2020: глобальные проблемы и будущее человечества. Сборник статей Международного научного конгресса Москва, 2020 с. 612-617
Калинина Наталья Владимировна
кандидат философских наук
Амурский государственный университет
г. Благовещенск
e-mail: grus01@yandex.ru
ИНФОРМАЦИОННЫЙ БЕСПОРЯДОК КАК ГЛОБАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА, ПОИСК ПУТЕЙ РЕШЕНИЯ: МЕЖДУНАРОДНЫЙ ОПЫТ
Аннотация. Статья посвящена анализу феномена информационного беспорядка как глобального явления, являющимся одним из важнейших вызовов современной цивилизации.
Дается обзор основных стратегий решения проблемы информационного беспорядка на основе существующего международного опыта. Делается вывод, что предлагаемые в настоящее время пути решения проблемы сосредоточены на следующих основных направлениях: технологические инновации, этико-правовые механизмы и образовательные стратегии.
Ключевые слова: информационный беспорядок, дезинформация, мисинформация, Евросоюз, медиаобразование
DOI: 10.46865/978-5-901640-33-3-2020-612-617
Kalinina Natalia Vladimirovna
Ph.D. (Psychological Sciences), Amur State University, Blagoveshchensk
e-mail: grus01@yandex.ru
INFORMATION DISORDER AS A GLOBAL PROBLEM, FINDING WAYS OF
SOLUTION: INTERNATIONAL EXPERIENCE
Abstract. The article is devoted to the analysis of the information disorder phenomenon as a
global phenomenon, which is one of the most important challenges of contemporary civilization.
The article provides an overview of the main strategies for solving the problem of information
disorder on the basis of existing international experience. It is concluded that the currently proposed
solutions to the problem are focused on the following main areas: technological innovation, ethical
and legal mechanisms and educational strategies.
Keywords: information disorder, disinformation, misinformation, the European Union, media
education
Проблема циркуляции ложной информации и дезориентирующих слухов в информационном пространстве не является специфически новой и сопровождает историю человечества с древних времен. Однако, во втором десятилетии XXI века она актуализировалась из-за беспрецедентных масштабов распространения и влияния на все сферы жизни общества. В эпоху перманентной цифровой революции ключевыми характеристиками проблемы загрязнения информационной среды становятся глубина, комплексность, глобальность и постоянно прогрессирующий характер, что вызывает серьёзную озабоченность со стороны различных международных институтов и государств. Явление дезинформации входит в список глобальных проблем и рисков таких ведущих международных организаций, как ООН, Всемирный экономический форум (ВЭФ), ОБСЕ и других.
Для более полного понимания проблемы следует сделать некоторые терминологические уточнения. Так, в общественном дискурсе и в академических исследованиях происходит смешение и отождествление понятий «фейковые новости» (fake news) и «дезинформация». Однако, это является значительным упрощением, не позволяющим адекватно оценить масштабы и сущность проблем, связанных с информационным загрязнением, в итоге редуцирует информационную картину современного мира, особенно под влиянием (начиная с Д. Трампа) политизации термина «фейковые новости».
Семантического разграничения также требуют англоязычные понятия «misinformation» и «disinformation». Существует огромное разнообразие способов использования контента для манипулирования и причинения вреда, которое невозможно свести лишь к проблеме циркуляции недостоверной информации. И терминологически становится все сложнее описать данное явление. Феномен дезинформации эволюционирует, что приводит к необходимости расширения используемой терминологии. Одним из основных критериев его типологизации служит наличие намерения причинить вред. В таком случае понятие «disinformation» определяется как «доказуемо ложная или вводящая в заблуждение информация, которая создается и распространяется с целью получения экономической выгоды или намеренного введения в заблуждение общественность, и может причинить общественный вред» [1].
«Misinformation» подразумевает не создание, а распространение ложной информации, при котором отсутствует намерение причинить какой-либо ущерб. На феномене мисинформации в последнее время сосредоточено внимание экспертов. Именно «мисинформация», а не «дезинформация» была целенаправленно выбрана словом года-2018 по версии словаря английского языка Dictionary.com. Кроме того, дестабилизирующим эффектом обладает третий тип дезинформации – так называемая «malinformation», под которой понимается в целом подлинная, но поданная вне оригинального контекста, информация с целью причинения вреда.
Именно поэтому более адекватным для описания современной глобальной информационно-коммуникативной ситуации представляется концепция «информационного беспорядка» (Information Disorder), которую предложили и обосновали исследователи Клэр Уордл (Claire Wardle) и Хоссейн Дерахшан (Hossein Derakhshan) в 2017 г. в подготовленном ими для Совета Европы докладе “Информационный беспорядок: к междисциплинарным рамкам для исследований и выработки политики”. Авторы подчеркивают сложность и многомерность явления, дифференцируют его в зависимости от степени наносимого вреда и лжи и рассматривают через три группы взаимосвязанных параметров: виды дезинформации, структурные элементы и этапы развития [2].
Характер проявления проблемы информационного беспорядка связан с рядом взаимосвязанных факторов. Во-первых, объем дезинформации особенно в последние 5 лет неуклонно и стремительно растет, вовлекая все большее количество людей, организаций и государств, приобретает неконтролируемый характер, вызывая разрушительные последствия в виде общественной паники и волн насилия, а также дестабилизации целых общественных институтов. В докладе ВЭФ «Глобальные риски-2013» проблема дезинформации характеризуется метафорическим термином «цифровые лесные пожары» («digital wildfires»).
«Глобальный риск массовой цифровой дезинформации находится в центре совокупности технологических и геополитических рисков, начиная от терроризма и заканчивая кибератаками и провалом глобального управления. Этот случай риска рассматривает, как гиперсвязанность может позволить «цифровым лесным пожарам» сеять хаос в реальном мире» [3].
Очень показательным примером в настоящей время в этой связи становится глобальная ситуация с пандемией COVID-19, которая сопровождается серьезным информационным загрязнением. Всемирная организация здравоохранения ввела специальный термин «инфодемия», охарактеризовав ее как чрезмерное изобилие информации, которое затрудняет поиск надежных источников и рекомендаций, когда это необходимо [4].
Во-вторых, под воздействием технологических инноваций (например, автоматизированные алгоритмы, микротаргетинг и т.д.) совершенствуются и становятся все более разнообразными, изощренными и чрезвычайно трудно идентифицируемыми формы и виды информационного беспорядка (например, так называемые «deep fakes»). Директор Американского института прессы Том Розенстил считает: «какие бы изменения ни вносили компании и платформы, и какие бы инновации ни внедряли фактчекеры и другие журналисты, те, кто хочет обмануть, адаптируются к ним. Дезинформация не похожа на проблему сантехники, которую вы исправляете. Это такое же социальное состояние, как и преступность, которое вы должны постоянно контролировать и приспосабливаться к нему» [5].
В-третьих, она приобретает все более организованный характер в виде скоординированных дезинформационных кампаний, инициаторами которых становятся не только отдельные злоумышленники, но и различные политические силы и институты, в том числе и целые государства. Об этом говорит ряд научных исследований. В частности, в рамках «The Computational Propaganda Research Project» (COMPROP) Оксфордского университета с 2017 г. ведется глобальный мониторинг организованных кампаний дезинформации в социальных сетях. В 2019 г. исследователи пришли к выводу, что происходит рост систематического использования цифровых платформ со стороны правительств и политических сил (в 70 странах мира в 2019 г. против 28 в 2017 г.) для манипуляции общественным мнением с применением технологий искусственного интеллекта. Целенаправленное распространение манипулируемого контента недобросовестными политиками становится мейнстримом и частью цифровой экосистемы [6].
В-четвертых, проблема информационного беспорядка связана во многом с особенностями медиапотребления и цифрового поведения пользователей, в котором центральную роль играют коммуникационные социальные платформы, где преимущественное значение имеют автоматизированные алгоритмы и психологические фильтры людей, создающие феномен цифрового трамбализма и эффект эхо-камер. В этих условиях онлайн-пользователи способны в значительной степени усиливать эффекты дезинформации, становясь ее невольными проводниками. Поэтому более тревожными симптомами обладает даже не злонамеренная дезинформация, а ложная, но не имеющая целью навредить, – мисинформация [7].
Многоаспектность и сложность проблемы информационного беспорядка в глобальном мире предполагает комплексный и долгосрочный подход к ее решению. В настоящее время в мире уже накоплен определенный как международный, так и региональный опыт. Хотя надо признать, что решения проблемы информационного загрязнения находятся еще на начальной стадии и требуют дальнейших усилий по их разработке и внедрению.
Анализ существующих практик борьбы с информационным беспорядком позволяет сделать вывод о том, что ведущие стратегии концентрируются вокруг трех ключевых предметных сфер: технологические достижения, правовые и этические регуляторы, система образования.
Технократический подход связан с разработкой и внедрением цифровых инструментов с целью улучшения качества информационной среды и обеспечения в ней достоверной информации путем введения соответствующих фильтров, приложений, рейтингов доверия и т.д., а также развитием технологий, помогающих распознавать ложную и манипулируемую информацию. Так, с целью ограничения распространения дезинформации в 2019 г. Группой технических специалистов и медиаэкспертов был создан «Глобальный индекс дезинформации» (Global Disinformation Index, GDI). Это первый международный рейтинг, оценивающий дезинформационные риски новостных сайтов, методология которого построена на комбинации автоматизированных и ручных методик оценки [8].
Демократический регулятивный подход предполагает использование правовых и этических механизмов для ограничения распространения цифровой дезинформации при соответствии их международным стандартам в области прав человека, в первую очередь принципам свободы выражения мнения и неприкосновенности частной жизни.
Особое место в этом пр цессе занимают ведущие социальные медиаплатформы из-за своего влияния на публичную сферу. Предполагается, что они должны нести схожую с традиционными медиакомпаниями социальную ответственность. В первую очередь это касается усиления прозрачности и подотчетности. Правовые механизмы должны способствовать уменьшению ассиметрии регулирования между традиционными медиа и технологическими платформами. При этом эксперты подчеркивают необходимость адекватных и соразмерных правовых регулятивов, которые не должны приводить к цензуре.
Внедряются саморегулируемые стандарты: первый в мире документ с этическими обязательствами под эгидой Евросоюза «Кодекс практики по дезинформации» (EU Code of Practice on Disinformation) в 2018 г. подписан ведущими интернет-компаниями. Подписанты берут на себя обязательства по созданию механизмов защиты от дезинформации и обеспечения доступа на своих платформах к достоверной и качественной информации.
Кодекс подписали Facebook, Google, Twitter, Mozilla и Microsoft, а также представители рекламной индустрии. К саморегулируемым практикам относится и находящаяся сейчас в процессе институционализации фактчекинговая отрасль, в которой важную роль играют как профессиональные субъекты (журналисты, программисты), так и гражданское общество. В мире растет количество фактчекинговых организаций: на начало 2020 г. по данным Центра журналистских исследований университета Дьюка (Duke Reporters’ Lab) насчитывается 226 активных медиаплатформ в 73 странах. Это в 5 раз больше, чем было в 2014 г. [9].
Важнейшей стратегией по противодействию распространению дезинформации признается просветительская и образовательная деятельность. Целью образования должно стать повышение информационной грамотности и медиакомпетентности общества. Речь идет, с одной стороны, о внедрении на всех уровнях образования передовых медиаобразовательных программ, направленных на формирование набора умений и навыков по выявлению и защите от дезинформации в цифровой среде. С другой стороны, – о повышении качества профессионального, в частности, журналистского образования.
Особое место в решении проблем занимает поддержка качественной журналистики и независимых СМИ. Именно сильная и высоко профессиональная журналистика видится в качестве противоядия токсичной информационной среде, обеспечивая доступ общественности к надежной информации и играя особо важную роль в функционировании плюралистичного общественного мнения. Кроме того, журналисты и СМИ сами должны принимать непосредственное и активное участие в противостоянии информационному беспорядку и содействовать выявлению новых форм и случаев дезинформации. Огромное значение приобретает повышение квалификации представителей медиаиндустрии в сфере верификации информации и фактчекинга.
Большую роль в медиаобразовательном процессе играет ЮНЕСКО, осуществляющая глобальную инициативу по совершенствованию журналистского образования (GIEJE), частью которой стал модельный курс для академической подготовки журналистов «Журналистика, «фейковые новости» и дезинформация» 2018 г. [10].
Актуальным является внедрение подобных курсов в образовательные программы российских вузов по направлению подготовки «Журналистика». Так, автором настоящей статьи разработан курс «Фактчекинг в СМИ», основанный на передовых международных академических исследованиях. Фундаментальным основанием дисциплины являются базовые профессиональные стандарты журналистики, а целью – формирование системы профессиональных журналистских умений и навыков критического анализа информации в медиа, фактчека и верификации.
Впервые в мире системный подход к решению проблемы информационного беспорядка продемонстрировал Европейский Союз. Он включает комплекс мер технологического и социально-политического характера и реализуется с 2015 г. Наиболее полно европейский взгляд на проблему представлен в «Плане действий по борьбе с дезинформацией» Еврокомиссии в 2018 г. Документ стал результатом многочисленных дискуссий и консультаций как с экспертными группами, так и заинтересованной общественностью. Он направлен на повышение прозрачности, надежности и подотчетности интернет-пространства и основан на сотрудничестве государств-членов Союза, гражданского общества и коммерческого сектора. «Борьба с дезинформацией в эпоху социальных медиа и онлайнплатформ должна осуществляться скоординированными усилиями с участием всех соответствующих субъектов, от учреждений до социальных платформ, от средств массовой информации до отдельных пользователей» [11]. Поскольку решить проблему полностью невозможно, план действий направлен на формирование устойчивости европейского общества к дезинформационным атакам.
Таким, образом проблема загрязнения информационного пространства представляется развивающейся угрозой, имеющей многочисленные формы проявления. Поэтому и предпринимаемые меры должны носить своевременный, всесторонний и долгосрочный характер.
Список литературы
1. Tackling online disinformation in the European Union [Электронный ресурс]. – European Union, 2019. – Режим доступа: https://ec.europa.eu/digital-singlemarket/en/news/tackling-online-disinformation-brochure.
2. Derakhshan H., Wardle C. Information Disorder: Toward an interdisciplinary framework for research and policy making [Электронный ресурс]. Council of Europe report, 2017.
Режим доступа: https://rm.coe.int/information-disorder-report-version-august2018/16808c9c77
3. Global Risks 2013. Eighth Edition. An Initiative of the Risk Response Network. Lee Howell. [Электронный ресурс]. – World Economic Forum. – Режим доступа: http://reports.weforum.org/global-risks-2013/risk-case-1/digital-wildfires-in-ahyperconnected-world/
4. Novel Coronavirus(2019-nCoV) Situation Report–13. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://www.who.int/docs/default-source/coronaviruse/situationreports/20200202-sitrep-13-ncov-v3.pdf
5. Anderson J., Rainie L. The Future of Truth and Misinformation Online. [Электронный ресурс]. – Pew Research Center, 2017. – Режим доступа:
https://www.pewresearch.org/internet/2017/10/19/the-future-of-truth-andmisinformation-online/
6. Bradshaw S., Howard Ph.N. The Global Disinformation Order. Global Inventory of
Organised. Social Media Manipulation. [Электронный ресурс]. University of Oxford, 2019. – Режим доступа: https://comprop.oii.ox.ac.uk/wpcontent/uploads/sites/93/2019/09/CyberTroop-Report19.pdf
7. Wardle C. Misinformation has created a new world disorder. Claire Wardle // Scientific
American. August 23, 2019. [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
https://www.scientificamerican.com/article/misinformation-has-created-a-new-worlddisorder/
8. Santhosh Srinivasan Rating Disinformation Risk: The GDI Methodology December 2019. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://disinformationindex.org/wpcontent/uploads/2019/12/GDI_Index-Methodology_Report_Dec2019.pdf
9. Stencel M., Luther J. U.S. fact-checkers gear up for 2020 campaign [Электронный ресурс] – Режим доступа: https://reporterslab.org/latest-news/
10. Ireton Ch., Posetti J. Journalism, fake news & disinformation: handbook for journalism education and training. – UNESCO, 2018. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://linhadeleitura.files.wordpress.com/2018/12/265552e.pdf
11. Tackling online disinformation. [Электронный ресурс]. Council of Europe. – Режим доступа: https://ec.europa.eu/digital-single-market/en/tackling-online-disinformation